«Уважаемый зритель, мы тоже люди». Андрей Новик в гостях у Чалого

Андрей Новик — беларусский актер театра и кино, а с недавнего времени еще и режиссер. 17 февраля 2024 года его наградили премией кинокритиков «Чырвоны верас» (церемония проходила в Берлине) в номинации «Лучший актер» за исполнение роли омоновца в новелле «Передержка» сериала «Процессы». Ранее Андрей Новик был ведущим актером Республиканского театра беларусской драматургии (РТБД). В октябре 2020 года он ушел оттуда в знак солидарности с бастующими и уволенными. А летом 2021 года переехал в Варшаву. 

Легитимизация актерского труда 

Сергей Чалый: Начнем с кинопремии «Чырвоны верас». Что она для тебя? 

Андрей Новик: Это оценка моих трудов многолетних. Если по-простому, то это моя первая премия в моей новой жизни. 

Сергей Чалый: Вот этой заграничной. 

Андрей Новик: Да, абсолютно. 

Сергей Чалый: Но и это же, я полагаю, первая кинопремия, не театральная?

Андрей Новик: Первая кинопремия, да. 

Сергей Чалый: Существует премия, которая вручается по 13 разным номинациям, причем второй год уже подряд. Можно ли говорить о том, что какой-то кинопроцесс существует в этой новой жизни? 

Андрей Новик: Я убежден, что он существует. Раз эта премия есть, значит есть что оценивать. Правильно? Поэтому процесс идет и, благодаря премии, я думаю, он будет подстегиваться. Это просто, как я где-то уже говорил, легитимизация нашего труда. Нас оценивают. Мы понимаем, что все это не просто для чего-то эфемерного, а есть какая-то конкретная оценка нашего труда. Это важно.

Сергей Чалый: Сама серия же «Передержка» этого кинотелесериала «Белсат» «Процессы» уже прокатана довольно много где на фестивалях. Имеет минимум несколько премий. Точно — «Паўночнае ззянне». По-моему, еще что-то. То есть какое-то время еще можно было списывать это на то, что серия одна из первых. Поэтому оценивали в основном ее. Но сейчас есть уже весь корпус. И каково это быть лучшим актером, понимая, что там есть серии вот реально глыб, величин, самых, что называется, беларусских актеров, просто звезд?

Андрей Новик: Ну… Что говорить, приятно. 

Сергей Чалый: Думаю, что это, скорее всего, была непростая творческая задача — войти во внутренний мир беларусского омоновца. Представить себе, что там и как в голове. 

Андрей Новик: Мне кажется, наоборот. Надо просто все выбросить. На самом деле, к слову о том, что мы [актеры] там состязались. Во-первых, я не знал, с кем я состязаюсь. Правильно? Просто выполнял свою работу. Когда создавалась первая серия, никто не знал, что будет дальше. Это была первая проба. Будет ли продолжение, будет ли вторая серия, четвертая, тем более никто не знал. Кто там будет сниматься — и подавно. 

Ты просто выходишь и делаешь свою работу. Задача, которую перед тобой поставил режиссер, и сценарий, который ты прочитал. И свое какое-то видение и понимание. Насчет того, легко либо трудно сыграть такого персонажа: честно, я не могу сказать. Выдумывать сейчас, что я сидел очень долго, погружался… Нет. Это же все на поверхности лежит. Я жил среди этого год. Я ведь уехал из Беларуси в августе 2021-го. Ровно год я находился там, среди вот этого всего. На всех процессах наших видел, чувствовал, понимал, слышал. Тут ничего выдумывать не надо, тут все понятно.

Премия за образ омоновца

Сергей Чалый: Есть прослушки телефонных разговоров благодаря «Киберпартизанам» и прочим. Включая телефонные разговоры омоновцев, участвующих и участвовавших в разгонах наших манифестаций, и жен их. Там люди матом просто разговаривают: «Я тебя урою!», «Да я тебя сама урою!». По этой серии же [«Передержка»] было много претензий, что как-то матом они пользуются. А это же правда, так есть. 

Андрей Новик: Так это еще мы все убрали. 

Сергей Чалый: Я просто думал, может быть, нечто подобное использовалось в качестве материалов для подготовки. Мы понимали, что у них есть своя правда — правда взаимоотношений. Это не просто так. Не два случайных человека встретились и начали вот так жить и так общаться. Вот такая вот реальность, их мир. Плюс там же дети еще каким-то образом живут и рисуют. Мне очень понравился эпизод, где наклеен магнитиком рисунок ребенка. Как изображена семья — папа в маске с палкой.

Андрей Новик: Это, кстати, надо должное отдать ребятам-создателям. Мелочи, отсылочки, пасхалочки — ням.

Читайте разговор Сергея Чалого с создателями проекта «Процессы» Андреем Кашперским и Михаилом Зуем — здесь. 

Сергей Чалый: Каково получить премию за образ омоновца, имея за плечами образ Змитера Жилуновича, он же Тишка Гартный, в «Лабиринтах» — историческом сериале «Белсата»? Это, как вы знаете, первый глава современного беларусского государства.

Андрей Новик: Это глыба, величина. Ну, ведь я получил, не за… как сказать… Кто-то, может по-другому оценит, но я оцениваю это так: я получил за свою работу, за свой труд, а не за определенного персонажа. То есть у меня просто хорошо получилось этого передать персонажа. Со всеми мелочами, со всеми ощущениями. За это я получил. 

Сергей Чалый: Ну и плюс там же есть развитие? Там же человек приходит к некоему выводу, что, оказывается, то, что он сейчас делает, — это не какая-то случайная разовая задача идти и бить. Там же история о том, что мир так устроен. Есть те, кто бьют, а есть те, кого бьют. 

Андрей Новик: Да, есть. Как это — закон джунглей.

Без подковерных игр

Сергей Чалый: А я хочу еще вернуться в вашу карьеру в РТВД. Такой личный вопрос: все знали, что главным секс-символом РТВД был Игорь Сигов. Ему несли все цветы, все внимание и так далее. Каково это было находиться в тени? Некая ревность, зависть или что? Как это все функционирует? 

Андрей Новик: Слушайте, так интересно. Может, я какой-то неправильный актер, но я не знаю про такое. Понимаю, о чем ты говоришь, о каких-то подковерных играх. В мужском коллективе актерском такого как-то нет. Я знаю, что в женском бывает. 

Сергей Чалый: Это же известная история: пока не состарится примадонна, ты Джульетту не сыграешь. 

Андрей Новик: Да, есть такое. А у мужиков как-то по-простому: «давай ты теперь», «давай я теперь». Все очень легко и просто. Может, я не обращал внимания. Я понимаю просто величину Игоря Алексеевича.

Сергей Чалый: Тоже великолепная работа, просто фантастика. Как изобразить главного чекиста.

Андрей Новик: А вы еще придите на «Море Кристины» — спектакль, где он главного героя играет, здесь уже в Варшаве. 

Сергей Чалый: А мы к этому еще вернемся. 

Андрей Новик: Игорь Алексеевич — это единственный беларус, который был номинирован на «Оскар». Может, кто не знает, но это так. Бывший директор театра, заслуженный артист и так далее. Глыба и секс-символ. Все правильно. А я молодой артист, первый год там, второй год. «Андрюха, давай ты здесь, а вот давай так». Очень простое взаимоотношение. Никакого подковерного. Всегда было приятно с ним. И приятно приходить за советом, чтобы уточнить, как мне сыграть ту роль, которую я еще пока, будучи молодым, не понимаю. И он всегда давал советы очень ценные, очень важные.

Сергей Чалый: Испытываете какую нибудь ностальгию по своим ролям в РТБД? 

Андрей Новик: Нет, вообще. Есть ряд спектаклей, которые мне просто очень приятно вспоминать, которые я бы с удовольствием сыграл, которые я считаю важными, ценными и полезными для общества, для мира. Но сожаления — ни одного. То есть я делал выбор в 2020 году, я понимал последствия этого выбора и с абсолютной уверенностью шагнул в этот выбор. И это моя как бы плата. Я недавно узнал очень хорошую фразу. Сейчас хочу ей поделиться. Если твои принципы не стоили тебе денег — это были не принципы. Так и здесь. Если бы я отказался от ролей, сидел и плакал или наоборот говорил, правильно, давайте что-то делать, но при этом ничего не хочу терять или жертвовать, — значит это все вранье. 

Сергей Чалый: И вот с мэтром вы встретились, считай, в этом сериале «Процессы». Тут же еще прекрасная Зоя Белохвостик, у которой реально потрясающая роль телеведущей. Еще ребята рассказывали, как это все снималось. Когда она говорила: «А я не видела суфлер, без очков сегодня». Это же ваш мастер во время обучения в Академии искусств? 

Андрей Новик: Это мой мастер, да. Это человек, благодаря которому я, по сути, в искусстве. Та, которая меня выбрала, обучила и отпустила. Ну, как благословила. 

Сергей Чалый: И вот вы снова тут. 

Андрей Новик: Мне безумно приятно, когда я встречаюсь с Зоей Валентиновной на площадке. И еще приятнее, когда она приходит уже на мои спектакли. Зоя Валентиновна, спасибо, дорогая. 

Ментальный разрыв

Сергей Чалый: Просто это ведь на самом деле удивительный феномен. Казалось бы, эмиграция, должен быть какой-то разрыв. И поколенческий, и традиций. А все равно все дороги приводят в Варшаву. Ну, не только.

Андрей Новик: На мой взгляд, Варшава стала просто каким-то эпицентром творческой эмиграции. Прямо вот что-то здесь как-то все варится, кипит, бурлит и переливается. А насчет разрыва… Да как-то не в тех, наверное, мы обстоятельствах, чтобы с кем-то разрывать? 

Сергей Чалый: Нет, я имею в виду, что это случилось просто из-за политических событий, территориальное просто расставание. Это как бы разрыв, по идее, но каким-то образом все равно сборка в другом месте. Это фантастика, на самом деле. Я сам по своему кругу общения говорил уже, что мне сложнее вспомнить, кто остался, чем кто уже здесь. 

Андрей Новик: Так вот, наверное, все-таки разрыв абсолютно не поколенческий и не…

Сергей Чалый: Мировоззренческий.

Андрей Новик: Да. Разрыв именно ментальный между людьми уехавшими и людьми оставшимися, в большинстве своем. Я не говорю о неких исключениях. Но в большинстве своем, начинается вот такая, ну, вилка. Если я не прав, можете поправить, но это, мне кажется, абсолютно очевидно, и с моими знакомыми, которые еще два года назад абсолютно были других взглядов, а сейчас уже говорят: «Ну, как бы, поймите, не все так однозначно».

Сергей Чалый: Я понимаю, что с театром сложнее, потому что это все-таки искусство, которое, если его не записали на видео, то оно здесь и сейчас. Но я, честно говоря, по-прежнему пребываю еще, может быть, в заблуждении или иллюзии, что все, что мы сейчас делаем, — главным образом для людей, которые остались в Беларуси. И это видно на самом деле, по статистике просмотров. 

Андрей Новик: Я говорю о коллегах, которые подписали там. Если люди абсолютно со спокойным цветом глаз катаются в Россию и выступают, что я могу сказать? 

Сергей Чалый: Я понял. Ну, и тогда уже продолжая мысль принципов, которые стоили. У тебя получился очень такой жизненный путь, пришлось работать сначала, уйдя из театра, здесь таксистом, курьером в службе доставки? Тем не менее все равно работа нашла героя.

И плюс ты же сам не ждал, а делом занимался. Было же и объединение свое Team Theatre.

Андрей Новик: BY Театр. Ну а чего ждать? Надо просто понять, что искусство, особенно в эмиграции, не приносит ресурса для того, чтобы жить. Мне иногда очень сильно обидно. Я вижу по людям, которые приходят на какой-то проект, который мы за свои средства сделали, и реально думают, что мы отмыли деньги. Ну, то есть мы приносим свои деньги: кто-то на стройке работает, кто-то — курьером, кто-то — в такси. Потом берем, из семьи вырываем, приносим, что-то ставим. Стоимость билета — 15 злотых, это меньше, чем один кебаб. И люди приходили и говорили…

Сергей Чалый: Что-то бюджета нет…

Андрей Новик: Где, где бедуины, где дождь из ножниц?

Сохранить культуру без ресурсов

Сергей Чалый: Это упрек, я так полагаю, по гражданскому обществу, общественным организациям. Это же как нужно приучить людей к тому, что каждое мероприятие будет рассматриваться с подозрением, что оно было сделано только для того, чтобы на нем заработать. 

Андрей Новик: Это не упрек даже обществу, ни в коем случае. Это что-то сделали не так. Каким-то образом мы показали людям, что все бесплатно. То есть имеются какие-то ресурсы, а потом этих ресурсов не стало. А культуру сохранять нужно. Теперь нужно воспитывать, что если вы хотите, чтобы культура сохранилась, чтобы она развивалась даже в этих условиях сложных, то поддерживайте ее, иначе она растворится, ассимилируется. Потому что очень многие из наших творческих людей постепенно абсолютно ассимилируются и становятся больше поляками, немцами, американцами, чем беларусами.

Сергей Чалый: Мне кажется, несмотря на разговоры об ассимиляции, все-таки эта волна миграции отличается от предыдущих, когда люди действительно растворялись. Сейчас просто, видимо, работает переход количества в качество. В том смысле, что диаспора начинает жить тогда, когда оказывается жизнеспособным оказание услуг самой себе. То бишь барбершопы, бары, цветочные магазины. То, что мы сейчас видим. 

Это видно даже, может быть, частично, но по музыкантам. Я понимаю, проще, скажем, музыкантам-инструменталистам, это международный язык… Театрам сложнее. Здесь мы не дошли до возможности существовать благодаря оказанию услуг своей собственной диаспоре, особенно когда они не готовы за билеты платить. Хотя мне кажется, что это же не феномен эмиграции. Знаю, что в Минске же было чуть ли не национальным видом спорта находить проходочку. При том, что ты можешь себе это позволить. 

Андрей Новик: По поводу бесплатно сходить — это же прикол, это же азарт. Но все равно надо понимать, что целевая аудитория в Минске и в Беларуси в целом гораздо больше была даже с такими людьми, которые хотят бесплатно. Все равно наполняемость будет, потому что из 2,5 миллионов найдется тех 200 человек, которые сходят на спектакль. И надо учитывать, что в Беларуси это легендарная фраза — «театров гораздо меньше, чем тюрем», но в Польше-то нет. В Польше театров гораздо больше, чем кинотеатров. И в одной Варшаве их гораздо больше, чем во всей Беларуси вместе взятой. 

Сергей Чалый: Казалось бы, города, сравнимые по количеству жителей. Но при этом абсолютно точно я вижу, насколько здесь более благодарная публика. Я просто по концертам это наблюдаю. 

Андрей Новик: И я могу вот сейчас болезненный пример рассказать. Организовывался такой концерт: три вокалистки, джазовые песни — беларусские джазовые, мировые джазовые и так далее. Прекрасные певицы, прекрасные артистки, три девушки. И было три концерта: один — в хабе молодежном, второй — в музее вольной Беларуси и третий — в польском баре обычном. Большая была проведена реклама, продавалось все там недорого, 30 злотых, по-моему, билет. Но в хаб пришло семь беларусов. В музей вольной Беларуси — один человек. И битком забитый польский бар поляками, которые кричали «Браво!», которые насыпали там кучу денег и сказали: «Мы вас ждем!». Вот это болезненная разница, которую надо понимать. Я никогда не думал, что так быстро беларусская публика насытится своей культурой. Ну а как по-другому воспринимать, когда видишь такое. Ты заряжен, готов, репетировал, готовился к этому, платье покупал. Я говорю про девочек. И приходит один человек. И вот что надо ощущать? 

Сергей Чалый: Мне это напоминает историю, как определяли программную политику «Белсата». Они спрашивали своих зрителей, какие программы они хотели бы видеть. На первых местах были про культуру и историю. Сделали им эту программу. И что вы думаете о просмотрах? То есть какое-то такое специфическое отношение: мы бы хотели бы, чтобы оно было, но только чтобы другой кто-то это смотрел, а не мы.

Андрей Новик: Это черта такая. Это когда 200 тысяч шло и кричало: «Забастовка!». А на забастовку пошло семь человек. Все остальные пошли на работу на утро. Вот это известная пословица, когда мухи сидели на воле и говорили: «Мы пахали». Так вот, черта такая, очень-очень странная, от которой нужно избавляться радикально. Потому что она ни к чему хорошему не приведет — быть причастным каким-то образом, не участным, а причастным. Страшно, когда человек стоит за углом и говорит: «Если победят, то я здесь. А если нет, как бы меня не было». 

Сергей Чалый: Ну, там все таки другая немножко была история в 2020 году. Тем не менее. 

Андрей Новик: Я сейчас говорю вообще о глобальном.

Ребята, которые за идею

Сергей Чалый: Согласен абсолютно. Отношение к культуре было такое: «Ребята, вы же как бы за идею!». Ну, примерно, как — зачем платить учителям? Знали, на что шли. Как у нас говорят? Да вы же знали, что тут денег вы не заработаете… А какого черта, в конце концов? Это такая же работа. Почему все время присутствовала вот эта вечная экономия? 

Андрей Новик: Так оно и до сих пор по какой-то причине. Последний пример расскажу. Звонок: «Андрей, здравствуйте! Можно ли вас пригласить в студию, чтобы вы прочитали несколько стихотворений для записи выпуска?». Я говорю: «Хорошо, конечно. Какая оплата труда?». То есть мне нужно приехать на студию, заплатить за это, да? Отсняться, заплатить за дорогу домой, потратить время. Полдня я трачу. Я спрашиваю просто…

Сергей Чалый: Я бы даже сказал по-другому. Любой может прочесть, правда? Ну, просто нужен же голос, который делался профессионально, в конце концов. Вы же не попросили человека с улицы это сделать? 

Андрей Новик: Я говорю: «Какая оплата?». Мне говорят: «Так это же всего пару стихотворений». Я говорю: «Так прочитайте». Ну, то есть я же беру плату не за то, что я делаю за пять минут. Я беру плату за то, что я учился 15 лет, чтобы сделать это за пять минут. Это известное выражение. Но, почему-то, у людей это не срабатывает. 

Почему-то, сантехник должен получить деньги за свою работу. Хоть это же пять минут работы. Любой человек должен получить плату за свой труд — продавец, доктор, учитель и так далее. А мы нет. Мы за идею. У нас другие органы. Ни пить, ни есть не надо. Это надо менять. И это очень болезненная тема для всего творческого общества нашего эмигрантского. В конце концов осознали, что идея — это все прекрасно. Но если к нам отношение как к самой идее, а не как к людям, которые эту идею воплощают, зачем такая идея? Мы тоже люди. Мы же не роботы, и давайте просто уважать друг друга. Я еду чинить машину, еду на беларусское СТО. Я же не говорю: «Ребят, ну, за идею»… Я плачу им. Я иду в ресторан, я плачу чаевые и беларусу. Правильно? Тогда почему люди не могут оплатить билет за мой труд? Я готовлюсь несколько месяцев.

Сергей Чалый: Вот-вот. Это важная мысль, которую я постоянно пытаюсь в этой нашей третьей части программы провести. У тебя и у супруги есть же опыт работы в польских театрах? 

Андрей Новик: У нее — да. А у меня — сотрудничество.

Как у соседей

Сергей Чалый: Да. Так вот, отсюда вытекает вопрос: как работа поставлена у польских театров, которые как-то живут, и их много, их больше, чем тюрем?

Андрей Новик: Их как «Жабок» (Żabka — сеть польских продовольственных магазинов — ред.). Если собрать все маленькие, большие, частные. И прекрасно живут. Не могу сейчас говорить о самом функционировании организма театра, что там и как выстроено. Я говорю про актерское. 

Когда мы приходили в резиденцию театральную в TR Warszawa — театр такой потрясающий, один из лучших и известных театров Польши, нас, спасибо руководству театра, водили везде и показывали внутренний мир. Как они работают с детьми, как они работают со зрителем, как они работают с актерами. Как вообще заключаются трудовые договора между актерами и режиссерами. Перед началом проекта садятся и обговаривают, кто что может делать. Ну, то есть границы определяют. Что может делать актер и что может делать режиссер. Нету никакого панибратства. Есть определенные уставные взаимоотношения. Я — актер, я профессионал, и я должен выполнить это. Я не имею права подходить и говорить другому актеру, как ему себя вести по отношению к режиссеру и так далее. 

Сергей Чалый: И, на самом деле, это тоже очень важная штука. Потому что, как я уже говорил, отсутствие четко оговоренных вещей приводит к тому, что постоянные переработки и прочее. Опять же — за идею и так далее. 

Андрей Новик: Да, есть четко определенные границы. Актеры занимаются творчеством, режиссер — своим творчеством, реквизиторы — реквизитом и не лезут в костюмерку. Каждый занимается своим и все отлажено, отточено и работает как часы. Отличие именно в актерской среде. Есть проект, актеры получают хороший гонорар. 

Штаты (численность постоянных работников организации — ред.), кстати, есть, но они очень маленькие. И в основном это проекты организаций. Со всех уголков Польши съезжаются разные актеры. И учатся друг с другом, чем-то делятся, никто не варится в своем болоте. И это кайф. Приглашают актера, ему платят гонорар и за каждый спектакль определенную сумму, хорошую сумму. 

Спектакли тоже не так играются, как у нас, — каждый день новый. Есть только уик-енд — четыре спектакля одинаковых подряд. То есть четверг, пятница, суббота, воскресенье играется один и тот же спектакль раз в три месяца.

Неправильное воспитание

Сергей Чалый: Продолжая мысль о беларусской и польской культуре, я нашел такое высказывание твоей супруги. Это как раз было ваше совместное интервью. Она говорила: «Работаю в польских театрах, зарабатываю там и вкладываю в беларусскую культуру».

Андрей Новик: То, о чем мы говорили. Чтобы произошел спектакль, нужно то, то, то и то. Финансирование бывает крайне редко. Наша группа именно от беларусского экономического сообщества не получала никаких дотаций. Если помогали, то какие-то польские организации и так далее. Либо все на альтруистических началах. 

Чтобы что-то состоялось, нужно в это вложить. Но ты понимаешь, что если ты этого не сделаешь, то беларусская культура не получит какого-то события, какого-то проекта, какого-то спектакля, какой-то импрезы.

Сергей Чалый: То есть при всех разговорах о том, что если так дальше пойдет, то все постепенно… Вот же есть работа с польскими театрами. Но вы же, тем не менее, вкладываетесь в беларусскую культуру. Связь-то не рвется. 

Андрей Новик: Держит. Иногда даже пишешь заявку на какую-нибудь работу. Прямо вот бывают критические ситуации. Прошу заметить, я сейчас говорю от лица большинства творческих людей, которые здесь в эмиграции. Прямо иногда бывает кризис смысловой — для чего ты это делаешь? Особенно когда приходит один человек. Ты это время мог потратить на то, чтобы заработать нормальные деньги и купить семье что-то приятное. Но ты этого не делал. Ты делал для этих людей, которые даже не соизволили прийти. И это очень больно. Но при этом ты остаешься, сохраняешь все, и работаешь, и созидаешь. Это то, ради чего я и моя супруга, да и все остальные выехали из Беларуси. Чтобы продолжать, что-то делать, чтобы не молчать, чтобы обращать внимание на то, что происходит сейчас с нами, с нашей страной. Ну, а кто? А кто, кроме нас? 

Сергей Чалый: Отсюда довольно простой вывод: вместо того, чтобы сходить в бар, сходите на спектакль беларусского режиссера, беларусских актеров, о беларусах для беларусов. Потому что по-другому не получится. Это призыв абсолютно ко всем, кто рядом с нами находится. 

Несмотря на всю рекламную кампанию каких-то мест, многие вещи ты просто даже не узнаешь. О том, что концерты были, что спектакль поставлен. С каналом дистрибуции информации есть еще вопросы. Потому что, когда я узнаю, с большим удовольствием смотрю. Потому что я по нему очень тоскую [по беларусскому театру]. Я в Беларуси очень любил. 

Андрей Новик: Я очень надеюсь и очень верю во фразу «мы сами воспитываем своего зрителя». И если мы будем делать плохой продукт, то зритель будет к этому привыкать. Хороший продукт — будет к хорошему привыкать. Мы приучили зрителя ходить бесплатно, потому что мы на идее, он привык ходить бесплатно. Мы воспитали это, это наша ошибка, наша вина, которую просто сейчас нужно каким-то образом исправлять на взаимопонимании. Уважаемый зритель, мы тоже люди, у нас тоже семьи. И если мы что-то делаем, то хотелось бы просто благодарности и хлеба. Все. 

Сергей Чалый: Любой труд. Тем более штучный, разовый и наравне, я не знаю с чем сравнить… Были когда-то мастера до еще вот этого массового производства, которые производили. Мастер, подмастерье — вот это вот школа. Когда ты мастером становился, когда делал шедевр, который признавался твоим цехом. Ну, то есть аналог. 

Любят у нас говорить, что нужно сначала человеку получить внешнее подтверждение этого. 

Андрей Новик: Это опять черта беларусов. Мы тебя примем в хор, только если ты там станешь солистом. Потому что да, на наши проекты приходили поляки и говорили, что это лучшее, что там происходило. Это же оперное пение, это же 300 злотых стоит один входной билет. Вы что? Мы говорим — так к нам за 15 не хотят ходить. То есть диссонанс. Ты думаешь, значит может ассимилироваться и пойти за 300 продавать [билеты] — и будут ходить. Но проблема в том, что мы хотим сохранить и развить не чужое, а свое. И нам просто нужна поддержка своих соотечественников. 

Не пропустите другие интервью с гостями «Ночи с Чалым»:

«Начинали писать как фантастику, сделали нечто практически документальное». Создатели сериала «Процессы» в гостях у Чалого

«Ощущение, что руками можно потрогать, как творится история». Якубовская в гостях у Чалого

«Народ останется людьми». Хаданович в гостях у Чалого

«Беларусское кино есть, но его нет». Лавренюк и Гаврилюк в гостях у Чалого

«Чудесное обаяние мерзости». Пукст в гостях у Чалого